Исполнитель желаний [СИ] - Анастасия Баталова

Коттедж Аннаки среди цветущих яблонь стоял как ни в чём не бывало, не превращая ничего зловещего. Кирочка миновала благоухающий сад, поднялась по ступеням белёного крыльца и, прислушиваясь к стуку собственного сердца, позвонила.

Дверь открыла сама Кравиц и дружелюбно ей улыбнулась. На Магистре Песчаной Розы был изящный шёлковый пеньюар и домашние тапки. По внешнему виду колдуньи никак нельзя было заподозрить, что Крайст съеден ею или замучен каким-либо другим не менее чудовищным способом.

Пройдя по приглашению Аннаки в просторную гостиную, Кирочка сразу же увидела его. Билл, целый и невредимый, сидел за небольшим столиком, сервированным на двоих, и сосредоточенно уничтожал завтрак — маленькие круглые гречишные лепешки в сиропе, творожный крем и молоко.

— Вы очень вовремя, — приветливо и жизнелюбиво обратилась к Кирочке хозяйка, — после завтрака я как раз собиралась отпустить лейтенанта Крайста с миром. Хотите кофе?

Кира вежливо отказалась.

— Ой, чуть не забыла. Последний штрих, — сказала сама себе Аннака и, приблизившись к столу, взяла в руку длинный широкий нож для нарезки хлеба.

Кирочка встревоженно наблюдала за ней.

Кравиц подошла к Биллу сзади, небрежно-страстным движением собрала в толстый пучок его шикарные волосы и, намотав их себе на руку, отсекла одним ударом ножа. Потом, склонившись и приобняв Крайста таким жестом, что Кирочка почувствовала неловкость от своего присутствия в комнате, что-то прошептала ему в самое ухо.

Билл поднялся.

— Нам пора. И, как говорится, спасибо этому дому, — он кивнул Кирочке, — Пошли.

Кравиц проводила их до дверей.

— Рада была знакомству, — сказала она напоследок с лучезарной улыбкой.

Служебный автомобиль стоял во дворе под яблоней; на чёрную глянцевую крышу и на капот густо нападали лёгкие нежно-кремовые лепестки. Нажав кнопку на электронном ключе, Крайст выключил сигнализацию. Ожидая, что он поведёт машину, Кирочка села туда, где сидела обычно, на переднее место рядом с водителем.

— Садись за руль, — объявил Билл, преспокойно устраиваясь на заднем сидении.

— Это ещё почему?! — негодующе воскликнула Кира, — у меня же нет прав! Нас оштрафуют…

— Три дня и три ночи я доблестно сражался с ведьмой и порядком устал, — с зевком пояснил Билл, натягивая на лицо кепку, — мне не помешало бы немного вздремнуть…

Кирочка фыркнула и нехотя перелезла на водительское сидение. Она наконец-то догадалась, какого рода пыткам подвергался Крайст в уютном загородном коттедже Аннаки Кравиц. И теперь мысль о предстоящем чествование «героя» в замке возмущала её. Происходящее казалось каким-то гротескным представлением, актеры в котором постоянно переигрывают. Кирочка включила автоматическое управление и сосредоточенно уставилась на дорогу. К Крайсту она умышленно не оборачивалась. Он, вероятно, спал.

8

Солнце медленно спускалось за горизонт. Плавилось, растворялось — как шипучая таблетка аскорбинки в стакане воды — расплывалось алым, оранжевым, розовым по западной части неба.

Наблюдение за закатом — ежевечерний ритуал шаманов Священного Солнца — сегодня был особенно торжественным, ведь сразу после него должен был начаться Большой Карнавал.

На крыше замка его жители оборудовали специальную площадку — с неё можно было очень долго видеть постепенно опускающееся светило. В молчании застыли дети Священного Солнца на коленях со скрещенными на груди руками, устремив глаза на позолоченный закатом край небосвода. Они расположились строго в шахматном порядке, в своих воздушных алых полупрозрачных одеждах, предназначенных для этого времени суток — никто не шевелился — настолько все они были погружены в сосредоточенное созерцание последних тающих лучей заходящего солнца.

Зрелище было поистине величественным. Даже Билл при всей свойственной ему насмешливости, несерьёзности с почтением наблюдал за этим красивым ритуалом и за все время, пока длились чинные проводы дневного светила, не отпустил ни одной шуточки по этому поводу.

— Зачем вы каждый вечер наблюдаете за закатом? — отважился он потом спросить у Верховного Шамана.

— Это дань мгновенности и неповторимости бытия, герой… — ответил Белозар, — закат каждый раз разный, не может случиться двух одинаковых закатов, и, кроме того, не следует забывать о том, что любой их твоих закатов, герой, может оказаться последним. Важно не пропустить его.

Когда солнце скрылось за горизонтом окончательно, оставив после себя лишь невнятный отблеск — светлеющее пятно на зеленоватом небосклоне — в общине начался долгожданный праздник.

Шаманы пели, танцевали, употребляли настойку из кореньев, угощались замечательно вкусными маринованными орехами и сушёными ягодами — дарами Солнца.

— Вы думаешь, мы не отравимся? — Билл с сомнением заглянул в небольшой глиняный черепок, на дне которого поблёскивала в электрическом свете тёмная лужица шаманской настойки, — Это с неё ведь они прыгают как черти!

Кирочка апатично пожала плечами. Ей до сих пор было неловко перед самой собой за незаслуженно принимаемые почести, и она немного досадовала на Крайста за то, что он не только не разделяет её переживаний, но и не спрашивает даже о причинах её сумрачного настроения.

— Совести у тебя нет, Крайст, вот что, — сказала она.

— Это ещё почему? — поинтересовался он, ничуть не возмутившись предъявленному обвинению.

— Никакой ты не герой, — сказала Кирочка эмоционально, — Известно… — она запнулась, — какие твои подвиги… А ведёшь себя как герой, и принимаешь всё эти знаки уважения и благодарности так, будто действительно их заслужил…

Билл рассмеялся.

— Ах вот оно что!.. Попробую тебе объяснить… Наша разница в том, что ты гораздо больше вещей принимаешь всерьёз. Пойми, от того, что я сказал бы этим шаманам правду, мало что изменилось бы. Если другие люди уже решили возвести тебя в ранг героя, то сколько ты ни доказывай им, что на самом деле ты ничтожество, вряд ли они тебе поверят. Община получила назад своего Светозара и теперь радуется. Зачем мешать?.. — Крайст снова глянул на лужицу мутной настойки в черепке и прибавил, — Думаешь, не отравимся? Впрочем, есть только один способ это проверить.

С озорным блеском в глазах Билл одним глотком осушил свой черепок. Кирочка решила от него не отставать и сделала то же самое.

В груди вдруг обнаружилось солнце — круглое мягкое и тёплое — по телу рассыпались мелкие искры звенящей электризующей приятности…

Кирочка вскочила, следом за нею прозрачным крылом взлетела нежно-голубая ночная юбка. Билл тоже поднялся.

— Я хочу танцевать! — воскликнула девушка и, схватив Крайста за обе руки, закружила его.

— Ну и чертовщина! — отстранённо удивился он на себя, крепче хватаясь за её длинные тёплые пальцы. Вокруг них кружилось множество пар. В этом не было ничего особенного. Солнечный круг. Солнцеворот. Чередование дня и ночи, зимы и лета. Вечные попытки неповторимого повториться. В глазах мелькали голубые платья и расшитые рубахи шаманов; они закручивались всё быстрее и быстрее, словно яркий весёлый смерч, уносили все мысли и тревоги…

Устав от быстрых танцев и решив перекурить, Билл и Кира поднялись на крышу. Бездонная пропасть чёрного звёздного неба разверзлась у них над головами. Ночь стояла такая ясная, что крохотные слабо мерцающие песчинки — звёзды, все до одной, были хорошо различимы. Их блеклый дрожащий свет — трепетание безмерно далёких миров — пробуждал неизъяснимую грусть.

Двое на крыше застыли в молчании, вдыхая сладостный ужас перед собственной ничтожностью, который каждый хоть раз в жизни испытывал при виде распростёртого над головой тихого звёздного неба.

Постояв с минуту неподвижно, Крайст щёлкнул зажигалкой. Всплеск весёлого оранжевого пламени прогнал величественный призрак вечности, сотканный из робко струящегося на землю звёздного света.

— Я никогда не видела такой красивой ночи! — прошептала Кирочка восторженно и закружилась на месте, раскинув руки, — Эта настойка делает меня такой счастливой… Самой счастливой! Мне кажется сейчас, что невозможно просто испытывать большего счастья — будто Вселенная взяла меня бережно на ладонь, замерла надо мною и смотрит нежно-нежно…

— Ты напилась шаманского зелья и фантазируешь, — угрюмо произнёс Билл, выпустив струйку дыма. Она пролилась в темноту миниатюрным подобием млечного пути.

— А что ты чувствуешь, Крайст? Неужели настойка на тебя совсем никак не подействовала?

Билл пожал плечами. Кирочка достала сигарету, и он привычно ей прикурил.

— Не знаю, — произнёс он чуть погодя, снова поглядев наверх, — ничего особенного я не чувствую. Представь только, что там, далеко-далеко, на маленькой планете возле какой-нибудь неизвестной звезды двое стоят, вот как мы сейчас, курят, смотрят в небо и зачем-то тоскуют о нас с тобой, о том, что мы так далеко друг от друга, и им никогда не узнать нас. Это самая светлая печаль.